|
Ваша любимая музыкальная машинка? -
Roland R-8.
Что бы вы сделали, если бы вам выпал шанс
поработать над пластинкой с Kraftwerk? - Я бы
сделал очень много записей в блокноте.
Почему техно взбудоражило самых известных
журналистов? - Потому что больше не о чем
писать. Разве что о так называемых «новых
музыкальных течениях», которые появились
десять, а то и все двадцать лет назад.
Кевин
Сондерсон – это ... - Пришел. Увидел.
Победил.
Деррик
Мэй – это ... - Творец.
Хуан Аткинс – это ... - Человек, обладающий
даром предвидения.
Кто инициатор? - Хуан Аткинс.
А кто новатор? - Деррик Мэй.
Кто же двигатель? - Кевин Сондерсон.
Вы когда-нибудь перестанете делать музыку? -
Нет.
Что такое музыка? - Рисование звуком.
У этого мира есть будущее? - Да. Но не такое,
каким мы его себе представляем.
Обычно стили зарождаются на месте слияния
культурных течений, идей и событий, которые
перерождаются в деятельность
разнообразных музыкантов, продюсеров, ди-джеев,
и результатом этой деятельности
становиться появление своеобразного
эмбриона. Он растет, развивается,
приобретает форму. Так было с хаус музыкой и
даже с рок-н-роллом. Так было и с техно.
Только идеи, концепции и звук исходили от
одного человека. Им был Хуан Аткинс.
На закате 80-х Хуан Аткинс начал записывать
пластинки, которые оказали самое
значительное влияние на развитие техно.
Предвидя музыку будущего, которая
объединила бы космические ноты фанк музыки
от Парламент (Parliament), жесткий компьютерный
синти-поп от Крафтверк (Kraftwerk) и техно-футуризм,
описанный социологом Альвином Тоффлером (Alvin
Toffler), автором «Третьей волны» (The Third Wave) и «Будущего
шока» (Future Shock), Хуан Аткинс спрятал свое имя
за занавес псевдонимов Сайботрон (Cybotron),
Модел 500 (Model 500), Инфинити (Infinity), которые
сегодня олицетворяют классику Детройт-техно.
Аткинс купил электро-гитару, когда ему было
10 лет. В том же году он уговорил своего
младшего брата Арона, чтобы тот попросил у
родителей барабанную установку на
рождество. Когда же установка появилась,
Хуан тут же ее присвоил. После переезда в
Беллевилль, район на окраине Детройта,
Аткинс начал записывать музыку дома,
соединив две кассетные деки и микшируя все
по-своему. Когда он окончил начальную школу,
в его распоряжении уже был синтезатор Korg
MS-10, и он в течение нескольких месяцев
пытался создать синтетический барабанный
звук и партитуры, которые могли бы
напомнить звучание UFO. В результате
появилось достаточно треков, чтобы можно
было записать целую кассету. На этой
кассете зародилось техно.
Зачастую очень трудно определить исток
того или иного музыкального стиля. Этого
нельзя сказать о техно, и можно смело
утверждать, что первым техно релизом стала
пластинка “Enter”, выпущенная в 1983 Аткинсом и
Риком Дэйвисом (Rick Davis) под именем Cybotron. С
Риком, ветераном Вьетнама, Хуан
познакомился на первом курсе колледжа
Воштеноу Комьюнити (Washtenaw Community College) и
вскоре обнаружил в нем такую же любовь к
синтезаторам и кибер-философии Альвина
Тоффлера. К тому времени у Рика Дэйвиса уже
был свой экспериментальный трек, которым
Электрифаинг Моджо (Electrifyin' Mojo) открывал
свое радио-шоу (Electrifyin' Mojo, он же Чарльз
Джонсон, был в то время популярным радио-диск-жокеем
и миксовал самую разнообразную европейскую
танцевальную музыку, американский нью-вейв
и фанк). Первенцем Cybotron стал “Alleys of Your Mind” в
1981 г., записанный на принадлежащем им же
лейбле Дип Спейс Рекордс (Deep Space Records). Трек
сразу попал на радио и стал местным хитом,
хотя слушатели даже не подозревали, что
трек записан в Детройте. Сингл 1982 г. “Cosmic Cars”
тоже был успешным. Оба трека вышли на
дебютном виниле “Enter”. После этого группа
подписала контракт с Fantasy Records с тем, чтобы
переиздать альбом. Один из треков, “Clear”,
был квази-инструментальным, именно он был
больше всего похож на то, что позднее
назвали техно. Вместо того чтобы переложить
Kraftwerk на хип-хоп основу, которая
присутствовала в большинстве электро
треков, создатели “Clear” сделали
сбалансированную смесь из техно-попа и
клубной музыки.
К сожалению, различные взгляды на будущее
группы заставили Аткинса уйти в1983 г. Рик
Дэйвис и новый участник группы Джон 5 (Jon 5)
выбрали в качестве направления движения
рок-н-ролл, а Аткинс хотел продолжить в духе
“Clear”. В итоге про Cybotron благополучно забыли.
Еще в начальной школе Аткинс познакомился
не без помощи младшего брата с Дерриком
Мэйем (Derrick
May) и Кевином Сондерсоном (Kevin
Saunderson). Аткинс дал им основы
электромузицирования, терпиливо объяснил
концепцию, научил сводить пластинки. Они
даже прозвали его «волшебник Хуан» («Magic Juan»).
Вместе они основали коллектив Deep Space Soundworks
для совместного музицирования. Спустя годы
семья Deep Space, в которую вошли еще и Джеймс
Пеннингтон (James Pennington), Томас Барнет (Thomas Barnett)
и Арт Форест (Art Forest), основала свой
собственный клуб Music Institute, в самом центре
Детройта. Клуб стал эпицентром андеграунд
движения автомобильной столицы. Там играли
Мэй, Аткинс и Сондерсон с пионерами техно
Eddie "Flashin" Fowlkes и Blake Baxter. Клуб породил
партизанское техно-сообщество Детройта и
вдохновил технократов второй волны, таких
как Карл Крейг (Carl Craig), Стейси Пуллен (Stacey
Pullen), Кенни Ларкин (Kenny Larkin) и Ричи Хоутин (Richie
Hawtin/Plastikman).
Естественно, Аткинс продолжал записываться
в это время, и период с 1985 по 1987 гг. оказался
самым плодотворным. Он основал собственный
лейбл Metroplex Records и в 1985 г. записал свой первый
сингл «No UFO's» под псевдонимом Model 500. Деррик
Мэй, живший в то время в Чикаго, пригласил
Аткинса к себе и попросил привезти записи.
Вдвоем они продали тысячи копий, а «No UFO's»
стал вскоре хитом чикагских шоу, таких как
Hot Mix Five, например. «No UFO's» по-прежнему
содержал элементы электро и звучал, как
будто его смастерили на космическом
корабле, что так нравилось Аткинсу, но в
мелодике, басах и ритмике звучало что-то
новое. Последующие продукты Metroplex ("Night Drive(Thru
Babilon)" "Interference" и "The Chase") тоже
неплохо продавались. Они и проложили дорогу
детройтскому техно, угрюмой рафинированной
музыке, рожденной в заводском жужжании и
прогулках по автостраде I-96.
К 1988 г. Великобритания подхватила свежую
прогрессивную волну из Чикаго и Детройта, и
вскоре Аткинс, Мэй и Сондерсон совершают
свое первое (из сотен) путешествие через
Атлантику к берегам туманного Альбиона.
Аткинс выступает перед тысячной аудиторией
одного из опен-эйров, типичных мероприятий,
проводимых в Англии в рамках «Лета любви» (Summer
of Love). Выступления таких артистов, как 808 State,
A Guy Called Gerald, LFO и Black Dog произошли во многом
благодаря влиянию Аткинса, а сам он был
приглашен для написания ремиксов для
популярных в то время Fine Young Cannibals, Seal, Tom Tom Club,
the Beloved и the Style Council. И хотя вкусы самой Англии
сместились в сторону буржуазных и
карикатурных звуков рейва и хардкора,
остальным европейцам сразу пришлись по
душе чемпионы детройтской техно-элиты.
Сначала бельгийская компания R&S Records
стала выпускать выдающиеся работы технарей
второго поколения, в том числе ньюйоркца
Джоя Белтрама (Joey Beltram) и европейцев Си-Джей
Болланда (C.J. Bolland) и Speedy J. В 1993 г. эстафетную
палочку принял берлинский лейбл Tresor
Records, который принялся выпускать
американские проекты: Underground Resistance (X-101), Jeff
Mills, Blake Baxter и Eddie Fowlkes. Аткинс посетил студию
Tresor в 1993 г. и работал с 3MB, командой,
работавшей в то время на Tresor и состоявшей из
Томаса Фельмана (Thomas Fehlmann) и Моритца фон
Освальда (Moritz Von Oswald). Оба они в дальнейшем
перешли в поисках большего вдохновения в Sun
Electric и Basic Channel/Maurizio, соответственно.
Результатом их совместной работы стали,
например, “Die Komischen Kuriere” и “Jazz is the Teacher”. В
1995 г. R&S выпустили дебютный альбом Model 500
В 1993 г. лейбл R&S записал сборник Classics,
собравший лучшие синглы Model 500, вышедшие на
Metroplex (“No UFOs”, “Ocean to Ocean”, “Off to battle”). В 1995 г.
в студии Basic Channel’s Love Park в Берлине был
записан дебютный альбом Хуана Аткинса «Deep
Space». В 1996 г. на Tresor вышел другой
ретроспективный релиз в рамках Infiniti Collection.
Сюда вошли работы Аткинса, записанные им с
1991 по 1994 гг. на разных лейблах, включая все
тот же Metroplex и чикагский Radikal Fear (особенно
нужно отметить андеграунд хит «Game One», а
также треки «Impulse» и «Flash Flood»). В том же году
Аткинс сотрудничает с 4 Hero в рамках проекта
Jacob’s Optical Stairway. Аткинс продолжает двигаться
вперед, а многие его шедевры, как, например,
ремикс трека «It’s Like That» (Little Johnny) для Greyt
Records Марка Тэйлора (Mark Taylor), так и не
прорвались за пределы техно-сцены
Автомобильной столицы.
С тех пор прошло несколько лет, прежде чем
Аткинс издал новый материал. Сначала в
сентябре 1998 г. Tresor выпустил новую пластинку
из серии Infiniti под названием «Skynet», где нашла
свое продолжение тема Deep Space. А месяц спустя
американский лейбл Wax Trax! выпустил микс
Хуана Аткинса. В конце того же, 1998 г., вышел
сингл «Be Brave», звучащий совершенно по-
новому: очень элегантно и с вкраплениями
вокала. И, наконец, в начале 1999 г. R&S Records
выпустили альбом Model 500 «Mind and Body», где треки
«Psychosomatic» и «Just Maybe» еще раз доказывают
безграничность новаторских способностей
Аткинса. И здесь просматриваются корни Model
500, но в целом, складывается впечатление, что
Аткинс проводит слушателя в мир техно
совершенно новыми путями.
Интервью Хуана Аткинса журналу «Wired».
Wired: Как бы вы определили техно? Это
изначально сочетание технологии и фанка?
Juan Atkins: Да. Это интересно. Я встретил Карла
Бартоса (Karl Bartos) из Kraftwerk, и он сказал мне, что
одним из музыкантов, оказавших на него
влияние, был Джеймс Браун (James Brown). Сегодня, я
думаю, термин «техно» употребляется для
описания всех видов электронной музыки. На
самом деле, было очень много электронщиков,
когда появился Cybotron, и, думаю, половина из
них называли то, чем они занимаются, «техно».
Но публика все же не была к этому готова в
1985-86. Просто так получилось, что был Детройт,
когда люди начали интересоваться.
Wired: Чем отличается Детройт-техно от другой
музыки, скажем, от чикагского хаус-движения?
Juan Atkins: Техно всегда было проникновеннее и
прогрессивнее. Оно шло настолько далеко,
насколько позволяла научная фантастика. В
школе я взял предмет «Исследования
будущего». Одна из книг, которую мне было
необходимо прочитать, называлась «Будущий
шок», автор – Элвин Тоффлер (Alvin Toffler's «Future
Shock»). И к тому же Детройт, как никакой другой
город, претерпел столькие изменения. Когда
все вокруг подвергается изменениям, ты и
сам меняешься.
Wired: Как-то вы сказали, что термин «техно»
был позаимствован у Тоффлера, у которого в
книге «Третья волна» (The Third Wave) есть некие «техно-мятежники»,
т.е. те, кто отрицал развитие всепоглощающей
враждебной технологичности. Это как-нибудь
связано с использованием техно-музыкантами
старых аналоговых синтезаторов и
применением изжившей себя виниловой
технологии для производства пластинок?
Juan Atkins: Никогда не руководствовались
подобными соображениями. «Третья волна»
привносила вдохновение, хотя мы и
использовали такие тоффлеровские слова-гибриды,
как «кибертрон» ("cybotron") или «метроплекс»
("metroplex").
Wired: Давайте оставим в покое «техно-мятежников».
Многие технологии очень быстро вживаются в
нашу культуру. Не удивляет ли вас, что США
так медленно принимают электронную музыку,
танцевальную культуру и т.д.?
Juan Atkins: «Удивляет» - не то слово!
Разочаровывает! Я был более чем удивлен,
когда впервые приехал в Европу и увидел, как
белые детишки кайфуют от танцевальной
музыки. В этой стране креативной идее очень
трудно не попасть в паутину капитализма.
Wired: Как же вы тогда объясните возникновение
Мекки электронной танцевальной музыки
именно в Детройте, а не в таких монстрах, как
Нью-Йорк или Лос-Анджелес?
Juan Atkins: Давайте вспомним, что Детройт –
образец промышленной революции. А когда
революция закончилась, Детройт был впереди
планеты всей. Из-за отсутствия должного
признания, Детройт – более депрессивный
город, чем другие. Это провоцирует
творческое начало.
Wired: И все же это творческое начало и
созидательная этика, в которых в
определенной степени нуждалось общество,
не привели к приобретению соответствующего
статуса в американской музыкальной
индустрии. Почему вы и другие детройтские
техно-музыканты не признаны официально как
высококлассные музыканты и продюсеры?
Juan Atkins: Да я и сам себя спрашиваю: почему у
нас до сих пор нет долгосрочного контракта
с крупной рекорд-компанией. А ведь пресса во
всем мире пишет о нас. (Пауза) Наверное, люди
из отдела маркетинга этих компаний считают,
что «белое» техно имеет больше шансов на
успех, чем «черное»… Не знаю.
Wired: Как вы считаете, какие трудности
возникают при представлении музыки
массовому слушателю?
Juan Atkins: На американском радио должна
произойти революция. Но вместо того, чтобы
жаловаться, я бы взялся за дело в качестве
программного директора и все бы поменял.
Будь я единственным, кто бы руководил
радиостанцией и подал бы пример всем
остальным, я бы это сделал. Я могу
гарантировать, что эта радиостанция уже
через год стала бы №1 в пределах своего
рынка. Я бы сделал цифровую маломощную
волну. Я хочу, чтобы техно вышло на самый
высокий уровень, и не думаю, что, как только
появятся деньги, это каким-то образом
отразится на качестве.
Wired: Есть свидетельство того, что эта «неоурбанистическая»
музыка начинает распространяться. Примером
может стать лос-анжелесский журнал URB Magazine,
все больше вечеринок проводится в США.
Именно на такое движение вы рассчитываете?
Juan Atkins: Именно. Конечно. У техно нет рынка. Мы
выпускаем 12-дюймовые синглы и продаем две-три
тысячи копий. Руки опускаются! Главная
проблема Америки состоит в том, что если ты
не попадаешь в радио-формат, ты просто не
существуешь!
Wired: Вы говорили, что люди готовы к новому,
что они в известной мере идут в ногу с
технологией. Какие гарантии того, что радио
не приведет к застою?
Juan Atkins: Семь-восемь лет назад четыре
человека из пяти на улице не знали, что
такое синтезатор. Сейчас, возможно, это
соотношение составляет один к пяти. Здесь
море музыки. Дети покупают клавиши Roland и Korg.
И что они, по-вашему, играют? Уж не баллады ли? |
